Войновский старообрядческий монастырь во имя Спасителя и Святой Троицы.

Войновский старообрядческий монастырь во имя Спасителя и Святой Троицы (Русская древлеправославная обитель в Восточной Пруссии в годы Первой мировой войны).

1 августа 1914 г. Германия объявила войну России. С началом Первой мировой войны в европейских странах отмечался всплеск патриотизма, национализма. Отношение властей и населения вступивших в войну стран к представителям другой национальности, постоянно проживавшим на «чужой» территории, резко ухудшилось. Германская империя не стала исключением. В данной статье рассматривается вопрос отношения во время Первой мировой войны германских властей к гражданскому населению русского происхождения, постоянно проживавшему в Восточной Пруссии. Для рассмотрения выбран локальный объект: старообрядческий монастырь Спаса и Святой Троицы, находившийся близ села Экертсдорф (Войново).

Ещё в 30-е годы XIX в. русские переселенцы основали более десятка деревень на территории Восточной Пруссии. Центром русской колонии стало село Войново (наименование Экертсдорф присвоили ему немецкие власти), рядом с которым располагались Свигнайло, Иваново, Замочек, Ладное Поле и другие русские поселения. В период от основания русской колонии до Первой мировой войны на Мазурах действовало шесть небольших старообрядческих монастырей. Наиболее известный из них - Войновский монастырь в честь Спасителя и Святой Троицы, расположенный в двух километрах от околицы Войново. В этом монастыре подвизались какое-то время Павел Прусский, Константин Голубов и другие заметные в русской истории духовные лица.

Численность русского населения в окрестностях Экертсдорфа достигала временами 3000 человек, но в конце XIX в. часть старообрядцев вернулась в Россию. К 1914 г. в районе компактного проживания русских в Восточной Пруссии проживало около тысячи человек: 700 старообрядцев и 300 единоверцев. Старообрядцы были первоначально беспоповцами федосеевского (старо-поморского) толка, но к началу ПМВ они перешли в поморский толк. Единоверцы входили в состав Российской греко-кафолической православной церкви, но соблюдали старые обряды. Русская колония жила сельским хозяйством: земледелие, рыболовство. Большой доход имели от своих яблоневых садов. Славились как искусные плотники. Купеческая прослойка в среде прусских старообрядцев не сложилась.

К началу Первой Мировой войны русские колонисты успели достаточно глубоко интегрироваться в германское общество. Они имели германское гражданство, паспорта, хорошо владели немецким языком. Дети, в том числе и девочки, учились в германских школах. Мужчины призывались на военную службу. Служили обычно в частях 1-го армейского корпуса, дислоцированного в Восточной Пруссии. Первоначально старообрядцы отказывались от военной службы, но, когда им было разрешено носить бороды, согласились служить в прусской армии. Боевые качества военнослужащих из числа русских старообрядцев оценивались высоко, командование 1-го армейского корпуса неоднократно этот факт подчёркивало. С началом ПМВ все русские были переведены из состава 1-го корпуса либо на Западный фронт, либо в тыловые части. Митрополит Евлогий (Георгиевский) конкретно отмечал, что старообрядцы воевали на Итальянском фронте.

Войновский монастырь изначально был создан как мужской, но после отъезда в Россию Павла Прусского и его соратников был воссоздан в качестве женского. Организатором этого женского монастыря Спасителя и Святой Троицы стала Анастасия Соколова (ум. 1904 г.), настоятельница небольшого женского монастыря на Майдане близ Войново. Главным занятием монахинь этой обители было обучение детей из старообрядческих поселений религии. В монастырь на Майдане ударила молния, и все его постройки сгорели во время пожара. Удалось спасти только иконы и иное движимое имущество. Энергичная настоятельница решила продать принадлежащий монастырю участок земли на Майдане и купить постройки Войновского монастыря, опустевшие после отъезда в Россию Павла Прусского, и организовать новый женский монастырь. К тому времени строения Войновского монастыря принадлежали старообрядцу Ульяну Словикову (1847-1923 гг).

Стоимость построек оценивалась германскими властями сравнительно невысоко: 40 тысяч марок. Но и после продажи участка на Майдане средств на покупку не хватало. Анастасия Соколова съездила в Россию и попросила помощи у богатых старообрядцев, купцов и фабрикантов. В помощи ей не отказали, и строения старого Войновского монастыря были выкуплены. В новый монастырь стали приезжать из России желающие принять монашество, среди них - инокиня Евпраксия (Елена Петровна Дикопольская), ставшая следующей после Анастасии игуменьей. Из России же стали поступать пожертвования, причём не только финансовые. Так, было привезено большое количество древних икон и богослужебных книг. Одежда и продукты прибывали иногда целыми вагонами.

Богатый купец Тихонкин из Казани подарил монастырю серебряное паникандило высотой 3,5 метра на 32 свечи, четыре колокола, отлитых в Ярославле, и построил дом для монахинь. Наконец, на средства старообрядческого миллионера и мецената Василия Кокорева в монастыре был построен новый каменный храм, внешним видом напоминавший немецкую лютеранскую церковь, но отличавшийся православным крестом на колокольне и луковкой с восьмиконечным же крестом на гребне крыши.

Войновский монастырь Спаса и Святой Троицы не получил такого духовного значения, какое имел во времена Павла Прусского. Однако материальное положение обители к началу ПМВ было очень крепким. В 1913 г. в монастыре проживало 65 человек, из них около 40 инокинь и послушниц. Все они были русскими по национальности. Часть из них не имела германского гражданства. При обители жили 14 девочек-сирот, в том числе 6 - из России. В монастыре жили два старца-наставника, отец Киприян и отец Макарий, также прибывшие из России. Отцы наставники проводили в обители положенные богослужения, принимали исповеди, наставляли в вере. Только в случае отсутствия в монастыре наставника его обязанности могла выполнять игуменья.

Динамичное развитие монастыря было оборвано началом Первой мировой войны. Уже в угрожаемый период германские власти проявили большую подозрительность по отношению к обители, имевшей обширные связи с Россией. Отцы Киприян и Макарий, не имевшие германского гражданства, непосредственно перед началом боевых действий выехали в Россию, и монастырь остался без наставника.

Действия германских гражданских и военных властей в отношении Войновского монастыря после официального объявления Германией состояния войны с Россией выглядят неадекватными. Шпиономания превзошла все разумные пределы.

В ночь с 1 на 2 августа 1914 г. в монастырь прибыл начальник местной полиции с 50-ю вооруженными жандармами и понятыми из числа местных жителей. В течение всей ночи и утра прусские жандармы искали в монастыре русских шпионов. Искали в кельях монашек, в шкафах, под кроватями, в коровниках, в сараях, в подвалах... В поисках спрятанного оружия копали землю в подозрительных местах. Утром обитатели монастыря собрались на молебен в храме. Ничего не найдя, жандармы удалились.

В полдень 3 августа в монастырь прибыло 4 жандарма. Они снова искали шпионов и копали землю. Все обитатели монастыря были собраны в одно помещение, опрошены, пересчитаны и переписаны.

Представители различных органов власти словно соревновались между собою в поисках русских шпионов. Утром 4 августа в монастырь явился местный лесничий Кунц с вооружёнными людьми. Обитель была в очередной раз тщательно обыскана. Искали конкретно наставников Киприяна и Макария. Обнаружив в монастыре единственного мужчину - старца Якова, работавшего при конюшне, связали его и увели. Лесничий ругался, угрожал перестрелять всех обитателей монастыря, а саму обитель взорвать.

В 10 часов вечера 4 августа в монастырь явились 50 германских солдат. Обитатели монастыря опять были собраны в одно помещение, а обитель снова была тщательно обыскана, уже в четвёртый раз. В полночь всем жителям монастыря было приказано собраться и ехать на подводах в Руцану Ниду. Прибывшие в пять утра в Руцану Ниду обитатели монастыря были помещены под стражу и содержались в течение дня без пищи и воды. Затем насельницы монастыря были перевезены в Алленштайн и содержались там под стражей до конца сентября 1914 г., т.е. до разгрома армии Самсонова и вытеснения из Восточной Пруссии армии Ренненкампфа. В конце сентября монахини и послушницы были возвращены в монастырь под надзор местных властей.

Монастырь Спаса и Святой Троицы к моменту их возвращения оказался разорён. В его окрестностях размещались германские солдаты полка Шельвитца. При их деятельном участии местные немцы - жители окрестных селений, вывезли из монастыря всё, что могли: мебель, инструменты, продукты, в том числе запасы мёда, одежду, увели коров и коней. По сути дела, в монастыре были оставлены только предметы православного культа, но и они подвергались осквернению. Была уничтожена богатая библиотека духовной литературы, в том числе много древних книг.

На этом испытания монастыря не закончились. Германское командование запланировало проведение в феврале 1915 года операции по окончательному изгнанию русской армии из Восточной Пруссии. Готовилась т.н. «Зимняя битва на Мазурах». В обстановке шпиономании германскими тыловыми властями было принято решение снова вывезти подозрительных русских монахинь подальше от линии фронта. На этот раз высылке подверглись не все обитатели монастыря, а только не имевшие германского гражданства. Правда, решение об этом было объявлено в самый последний момент. На 25 февраля был назначен сбор всех обитателей монастыря с целью вывоза в глубину германской территории. Для конвоирования монахинь был прислан небольшой военный отряд. Офицеры, им руководившие, внезапно объявили, что увезут из монастыря не всех, а только 17 монахинь и послушниц, имевших российское гражданство. Сборы сопровождались элементами устрашения: отъезжавших собрали в одно помещение, поставив у входа аж трёх вооружённых караульных солдат. Монастырь в очередной раз обыскали. В список интернированных безжалостно были включены 80-летняя больная старица и несколько сирот-девочек. Нельзя понять, чем они могли угрожать доблестной германской армии.

Пятнадцать вёрст до ближайшей железнодорожной станции монашек везли на телегах. Затем на поезде они были доставлены в городишко Цинтен (ныне - Корнево Багратионовского района). Местом содержания монахинь выбрали пансионат Вальдшлосс, находящийся в лесу неподалёку от города. Здесь они содержались под надзором. Регулярно монахини должны были являться в городской полицейский участок, где их проверяли по списку. Продовольственный паёк был весьма скуден: полфунта хлеба в день.

В пансионате монахинями была оборудована молельня в одном из номеров на втором этаже (номер 15). В этой молельне ежедневно проводились все положенные монастырские богослужения. Некоторое неудобство вызывали жалобы проживавших на первом этаже пансионата немцев на громкие, по их мнению, молитвы. Поэтому иногда богослужения приходилось проводить шёпотом. Они были довольно продолжительные в связи с наступившим Великим постом.

Несколько раз в Цинтен по каким-то причинам ссылали из Экертсдорфа (Войново) дополнительные группы монахинь и послушниц (по две-три инокини или послушницы). В самом Войновском монастыре в это время разместилось до 150 германских солдат и рабочих, которые привели помещения обители в непотребный вид. От курения несколько раз происходили небольшие пожары.

Несмотря на успешное для Германии завершение «Зимней битвы на Мазурах», группа монахинь Войновского монастыря продолжала оставаться в Цинтене. Видимо, высокое германское начальство про них просто забыло, а местные власти без распоряжений свыше ничего менять не хотели. Так монахини и продолжали жить в пансионате Вальдшлосс под Цинтеном. Отпраздновали Вербное Воскресенье, Пасху. 19 мая похоронили скончавшуюся сестру Варсонофию. 23 мая отпраздновали день Святой Троицы. Похоронили скончавшуюся сестру Енафу. 29 июня было развлечение: ходили на вокзал смотреть на императора Вильгельма, проезжавшего в поезде из Алленштайна в Кенигсберг. Поезд остановился в Цинтене на 5 минут, и император выступал перед собравшимся народом с речью.

Летом 1915 года условия жизни несколько облегчились. Монахини занялись сбором ягод и грибов, а также заготовкой торфа. Жители Цинтена, присмотревшись к монахиням, убедились в их полной безвредности для великой Германии и стали относиться к интернированным инокиням вполне дружелюбно. А в августе Экертсдорф (Войново) проездом посетил наследник германского престола в сопровождении генерала Гинденбурга. Пользуясь случаем, игуменья монастыря попросила вернуть из Цинтена своих монахинь. Наследник с Гинденбургом удивились услышанному и, посовещавшись, решили, что Войновский монастырь Спаса и Святой Троицы не представляет более серьёзной опасности для Германской империи. Посему они распорядились сосланных в Цинтен монахинь вернуть. 2 сентября по н.ст. это приказание было исполнено. В самом же Экертсдорфе по распоряжению Гинденбурга солдаты и рабочие также оставили монастырские помещения.

В последующий период ПМВ монастырь жил своим укладом, преодолевая обычные трудности военного времени. Время от времени кто-либо из родных обитателей монастыря погибал на фронте где-нибудь во Франции, сражаясь за Германскую империю. Монахини и послушницы, приехавшие из России, переживали за военные неудачи Российской империи. Представители местной полиции регулярно проверяли их наличие по списку.

Все подозрения германских властей относительно Войновского монастыря, так ярко проявившиеся в начале войны, не оправдались. Монастырь отнюдь не являлся шпионским гнездом и не готовил подрывной работы против германской армии. В течение всей войны обитатели монастыря сохраняли полную лояльность по отношению к германским властям. Мировоззрение обитателей монастыря, конечно, не совпадало с мировоззрением мирских властей. Непонятное может вызывать подозрение. Любопытный пример: инокиню Анафролию (Анну Яковлевну Плюшкину 1886 г.р.), уставщицу Войновского монастыря, начало Первой мировой войны застало на побывке у родителей в России, в Самарской губернии. Вопреки смертельной опасности, она перебралась через линию фронта и возвратилась в свой монастырь, в котором жила до своей смерти в 1969 г. Война между Россией и Германией была для неё бедой, она желала прекращения этой войны, но вряд ли она страстно желала победы какой-нибудь стороны. Главным для неё было личное спасение. Это был человек, действительно покинувший мир.

Остро переживая сообщения германской пропаганды об одержанных победах и взятии в плен десятков тысяч русских, сочувствуя и реально помогая русским военнопленным, сёстры монастыря в то же время никогда не высказывали пожеланий о победе в войне России. Причиной этого является то обстоятельство, что старообрядцы изначально воспринимали российскую государственную власть как чуждую. К началу Перовой мировой войны такое отношение к власти не было преодолено, несмотря на значительное увеличение прав старообрядцев после 1905 года. Это прискорбное обстоятельство стало одним из многих факторов, ослаблявших Российскую империю и приведших в конечном итоге к неудаче в войне.

Сам Войновский монастырь был сильно подорван военным разорением. Восстановить хозяйство до прежних масштабов уже не удалось. Более того, после ускоренной войной революции в России прекратилась, естественно, финансовая помощь от российских старообрядцев, купцов и фабрикантов. Прекратился и поток из России желающих принять монашеский постриг. В 1925 г. в монастыре жило только 12 инокинь и 12 послушниц. В 1939 г. - 7 инокинь и 10 послушниц. Монастырю принадлежало 30 га земли, в хозяйстве было 8 коров, 3 лошади. Но это была только тень довоенного расцвета Войновского монастыря.

Протоиерей Георгий Бирюков (Русская народная линия).