Старообрядцы города Верхнеудинска (Улан-Удэ)

Материал из wiki.starover.net
Перейти к: навигация, поиск

Старообрядцы города Верхнеудинска (с 1934 г. переименован в г. Улан-Удэ) (с 30 мая 1923 г. — столица Бурят-Монгольской АССР)

Присоединение огромных территорий Сибири и Дальнего Востока к русскому государству произошло в XVII в., до раскола Русской Церкви. Естественно, все первопроходцы и осваиватели были древлеправославными христианами, крестное знамение совершали двуперстно. В то время Россия была духовно единым государством и исповедовала одну православную веру, принятую еще святым равноапостольным Киевским князем Владимиром.

Осенью 1648 г. на восточной стороне Байкал-моря в 40 верстах от устья впадающей реки Баргузин енисейский сын боярский Иван Галкин основал Баргузинский острог, ставший первым и одним из главных опорных пунктов русских казаков в Забайкалье. В котором была построена первая в Забайкалье древлеправославная Баргузинская острожная Спасо-Преображенская церковь. Прихожане этой церкви в том далеком 1648 г. молясь Богу крестились двумя перстами. Отсюда начали отправляться новые экспедиции во все концы Забайкалья и на Дальний Восток.

Ссылка Аввакума.jpg
Весной 1657 г. из Братского острога вышел отряд первого Даурского воеводы Афанасия Пашкова, который двинулся вверх по реке Ангаре, через озеро Байкал, и пошел вверх по течению реки Селенги и далее вдоль реки Хилка к озеру Иргень. В этом отряде священником был невольный участник экспедиции, протопоп Аввакум с семьей, который первый из европейцев описал природное богатство Забайкалья, величавость и красоту Байкал-моря. Протопоп Аввакум в последствии вспоминал в своем «Житие…»: «На весну паки поехали впредь.<…> На Байкалове море паки тонул. По Хилке по реке заставил меня лямку тянуть: зело нужен ход ею был,— и поесть было неколи, нежели спать. Лето целое мучилися. От водяные тяготы люди изгибали, и у меня ноги и живот синь был. Два лета в водах бродили, а зимами чрез волоки волочилися» [1]. Отважные древлеправославные служилые люди, презрев опасности, шли на стругах и каюках, перетаскивали свои суда на руках через каменные гряды, шаг за шагом осваивая Сибирь и Дальний Восток.

Отряд воеводы Пашкова весной 1657 г. прошел мимо устья реки Уды впадающей в реку Селенгу, где впоследствии был основан Удинский острог. Предполагается, что зоркий взгляд Забайкальского воеводы отметил это выгодное место для постройки острога. Л.К. Минерт предполагал, что казаки Осип Васильев и Гаврила Ловцов, следуя по Селенге, также приметили это место для острожного становления.

Афанасий Филиппович Пашков в 1650-1655 гг. был воеводой в Енисейске и направлял казачьи отряды для освоения земель за Байкал-морем. В 1652 г. по его указанию отряд во главе с сыном боярским Петром Бекетовым двинулся за Байкал и достиг озера Иргень, где казаки осенью 1653 г. заложили острог. Пашков докладывал в Москву, «что амурские земли могут быть удобно управляемы только по устроению Забайкалья» [2].

20 июня 1654 г. вышел царский Указ о назначении воеводой на Амур-реку в Китайские и Даурские земли енисейского Афанасия Пашкова. А Сибирским приказом был составлен пространный «Наказ Афанасию Филипповичу Пашкову на воеводство в Даурской земле». В «Наказе» были поставлены основные задачи перед воеводой Пашковым: Ему предписывалось «…даурского Лавкая князя с братьею и иных землиц князей и улусных людей... к государевой милости призывать... и ясак с них збирати, против сибирских городов, и держать к тем иноземцам и ко всяким руским людем ласку, и привет, и береженье, а жесточи, и изгони, и насилства никому не чинить, чтоб Даурская земля вперед пространялась» [3].

Архиепископу Тобольскому и Сибирскому Симеону также пришло указание, в котором было предписано направить в Даурию с воеводой Пашковым «...к трем церквам антимис и двух попов и дьякона...» [4]. Одним из этих священников стал сосланный в Сибирь священномученик и исповедник древлего благочестия, страдалец протопоп Аввакум, оставивший красочное описание природы Забайкалья и этой тяжелейшей экспедиции, в которой он потерял двух сыновей. В Забайкалье протопоп Аввакум с семьей находился более 5 лет с весны 1657 г. по июнь 1662 г.

Впоследствии по возвращению в Москву в челобитной царю и письме семье Аввакум пишет, что он постриг перед смертью первого забайкальского воеводу Афанасия Пашкова, который хоть и мучил и издевался над Аввакумом и казаками в походе, но перед смертью покаялся и принял иноческий постриг от протопопа Аввакума и остался в старой православной вере: «…но мое он чадо, Афонасей Пашков, и чадо мое и брат мне по благодати: едина купель всех нас породила, едина мати всем нам церковь, един покров — небо, едино светило - солнце. Аще и досаждают, но любовию их нам приимати» [5].

Великий страдалец за веру православную, первопроходец в священном сане земли Забайкальской святой протопоп Аввакум вспоминал: «А егда в попах был, тогда имел у себя детей духовных много, - по се время сот пять или шесть будет. Не почивая, аз, грешный, прилежал во церквах, и в домех, и на распутиях, по градом и селам, еще же и в царствующем граде и во стране Сибирской проповедуя и уча слову божию…» [6]. Память о богатыре-протопопе и его слово вечно живет в народной душе, обращая людей к Богу.

Памятник казакам Верхнеудинска.jpg
В 1666 г. в устье реки Уда при впадении в Селенгу, казаками было построено Удинское зимовье, вскоре ставшее острогом, а затем со временем превратившееся в крупный административный ценр - город Верхнеудинск (ныне г. Улан-Удэ — столица Республики Бурятия).

О казаках – основателях зимовья на месте Верхнеудинского острога мало, что известно, но то, что они были древлеправославными христианами и крестное знамение совершали двуперстием неоспоримый факт. Раскол Русской Церкви произошел после Большого Московского собора 1666-1667 гг., на котором вся Русская Церковь, весь русский народ исповедывающий исконную православную веру принятую при святом князе Киевском Владимире был предан анафеме и проклят, а вся 700-летния христианская история Руси объявлена еретичеством. Найденные артефакты при недавних раскопках учеными в г. Иркутске культурного слоя конца ХVII в. показали, что сохранившиеся нательные кресты и церковная утварь старообрядческого образца, которые никакого отношения к новообрядчеству не имеют, да и другого быть не могло. До 1667 г. на Руси была одна вера в Бога – древлеправославная и старообрядческая.

После пресловутого собора 1667 г. началось насильное введение новой веры на Руси. Согласно соборного постановления к тем, кто отказывался принять новую веру власти обязывались применять «телесные озлобления». В отношении защитников отеческой веры и устоев начались жестокие репрессии. Как принятие новой веры проходило в Удинском остроге история умалчивает, но в гг. Иркутске и Якутске учеными обнаружены факты народного сопротивления «Никоновым новинам».

Священномученник протопоп Аввакум Петров, непосредственный участник событий XVII в. и защитник древлего благочестия, в своем известном всему миру «Житие» писал: «Ныне нам от никониан огонь и дрова, земля и топор, и нож, и висилица…». А о царе Алексее Тишайшем, инициирующем церковные реформы и остававшемся в тени своего исполнителя Никона, он пишет: «Бедный, бедный, безумный царишко! Что ты над собою зделал […]. Ну, сквозь землю пропадай, блядин сын! Полно христиан-тех мучить!». [7] «Так-то и царя тово враг Божий омрачил, - пишет протопоп Аввакум об Алексее Михайловиче, - да к тому величает, льстя, на церковной службе: «Благочестивейшаго, тишайшаго, самодержавнейшаго нашаго, такова-сякова, великаго, больше всех святых от века, да помянет Господь Бог во царствии своем, всегда, и ныне, и присно, и во веки веков»... А царь-от петь, в те поры чается и мнится, будто и впрямь таков, святее ево нет. А где пуще гордости той. Мерзко Богу горделиваго и доброе дело, кольми же блудня и слабоумие, истину в неправде содержаще». [8] В старопечатных Служебниках дониконовских нигде не было требования непременно возглашать царя во всех церквах и повсеместно на великом входе за литургией, царю возглашалась молитва лишь в его присутствии на церковной службе и то очень скромно: «Да помянет Господь Бог благородие твое во царствии своем». Хвалебные величания царю и его семье были введены никонианами, и новое требование стало обязательным по всем церквям, что превратило Божественную литургию в хвалебство царя и всех родственников царской фамилии.

Не обошел протопоп Аввакум своим вниманием и расколопатриарха Никона - создателя господствующей никонианской церкви: «А Никон веть не последний антихрист, так – лишь шишь антихристов, бабоед, плутишко изник в земле нашей. […] Я Никона знаю: недалеко от моей родины родился, между Мурашкина и Лыскова в деревне. Отец у него черемсин, а мать русалка, Минка да Манька, А он, Никитка, колдун учинился, да в Желтоводие с книгою поводился, да – выше, да – выше, да и к чертям попал в атаманы. […] Потряс Церковию-то не хуже последнего черта-антихриста, и часть его с ним в огне негасимом». [7] Как тонко и правдиво все подмечено, во истину протопоп Аввакум не только борец за старую православную веру, но классик и создатель языка и стиля «новой» русской литературы, «…если бы сразу следом за ним образовалась традиция. Но он был уничтожен, и его просторечному «ворчанию» предпочли традицию ученую, западную, «альманашную». Ну и, можно сказать, завели всю русскую литературу надолго в тупик…»[9]. Но литературная традиция, как и само «Житие» протопопа Аввакума, не были уничтожены, а сохранились тайно староверами, как все русское. «И лишь в преддверии двадцатого века просвещенные россияне открыли неведомое им дотоле свое литературное богатство – Аввакума. Лев Толстой потрясен был им до слез. У Аввакума стали учиться литературному языку Тургенев, Достоевский, Лесков… да я думаю, умные люди и до сих пор учатся и будут учиться, теперь уже по всему свету…» [9]. Такую высочайшую оценку «Жития» дал в наше время профессор Г.М. Прохоров.

План города Удинска (1730).jpeg
По стечению обстоятельств или по воле Божьей, через 100 лет после ссылки Аввакума в Забайкалье, были насильно переселены царскими властями русские староверы - защитники старой православной веры – сторонники протопопа Аввакума. Переселены они были из «польских» земель (ныне Украина и Белоруссия), куда старообрядцы бежали из России в XVII в. из-за жестоких преследований после раскола церкви.

Максимов Сергей Васильевич - талантливый этнограф, почетный академик, побывавший во второй половине XIX в. в Верхнеудинске записал от семейских староверов предание, завещанное отцами о времени и способах их водворения в Сибири после Ветки и Стародубских слобод: «О подробностях переселения рассказывают следующее: народ собирали в Калуге, где на берегу Оки за городом стояли нарочно выстроенные амбары (бараки). В бараках этих много перемерло народу. По Оке в Волгу везли на судах до Казани. В Казани многих взяли в рекруты; целый полк потом был сформирован из семейств в Тобольске. За Байкалом пришли уже малыми частями».

В 1808 г. Иркутский губернатор Трескин в изданном им «Положении о распространении хлебопашества в Иркутской губернии» так характеризовал семейских Забайкалья: «Пример редкого трудолюбия и прилежания к хлебопашеству подают поселенные в Верхнеудинском уезде старообрядцы. Они поселены лет за 40 на местах песчаных и каменистых, где даже не предвиделось возможности к земледелию, но неусыпное трудолюбие их и согласие сделало, так сказать, и камень плодородным. Ныне у них лучшие пашни, и их хлебопашество составляет им не токмо изобильное содержание, но есть главнейшая подпора Верхнеудинского и Нерчинского уездов. Начальство долгом считает обвестить по всей губернии редкое прилежание, трудолюбие и общеполезность крестьян старообрядцев Верхнеудинского уезда и изъявить им за то совершенную свою признательность» [10].

Если до переселения староверов Забайкалье испытывало трудности в снабжении продовольствием поступавшим из других губерний России, то с их приходом появились хлебные товарные излишки на местах, обеспечившие продовольственную безопасность края, стабильное развитие экономики региона и динамичный рост населения уездного города Верхнеудинска.

15 мая 1722 г. Синод новообрядческой церкви издал указ: «Которые хотя святой церкви повинуются и вся церковные таинства приемлют, а крест на себе изображают двумя персты, а не треперстным сложением: тех, кои с противным мудрованием, и которые хотя и по невежеству и от упорства то творят, обеих писать в раскол не взирая ни на что» [11]. «Запись в раскол» ставила двоеперстников в ужасающие условия жизни, обрекала их на постоянные преследования, тяжкие наказания и даже медленную смерть в тюрьме, ссылке, или просто на виселице и плахе. Поэтому староверы были вынуждены скрывать принадлежность к вере своих благочестивых предков. Яркий пример этому, документы хранящиеся в Государственном архиве Республики Бурятия о старообрядцах Верхнеудинска, списки которых удалось обнаружить за 1811 г.

Верхнеудинск СПБ архив.jpg
5 ноября 1811 г. Верхнеудинскому городничему 8-го класса Решетникову пришел приказ от Иркутского Губернского Правительства от 30 октября 1811 г. во исполнении «УКАЗА ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА САМОДЕРЖЦА ВСЕРОССИЙСКОГО» [12].

Иркутский Гражданский Губернатор и Кавалер Николай Иванович потребовал представлять к нему два раза в год сведения о старообрядцах «в возможной скорости» для отсылки к Министру Полиции. В документе приводится выписка из предписания Министра полиции: «По случаю поступивших ко мне от некоторых из г.г. Гражданских Губернаторов представлений о находящихся во вверенных им Губерниях старообрядцах, я почитаю нужным иметь сведения сколько в управляемой вами Губернии таковых людей, и буде есть, представить мне верную им ведомость с подробным означением имяни каждого, и каких имянно обрядов они придерживаются, дабы из подобных сведений узнать было, умножается ли, число оных или нет. – На будущее же время Ваше Превосходительство не оставите сведения о всех таковых людях представлять Министерству ежегодно два раза, и именно к 1-му января и к 1-му июля каждого года» [13]. В соответствии с предписанием господина Министра Полиции в Иркутском Губернском Правительстве ПРИКАЗАЛИ: «Иркутским, Нижнеудинским, Киренским, Верхнеудинским и Нерчинским Гродничим и Земским Судам с тем, чтобы они означенные о старообрядцах сведения – ежели оные в ведомствах их жительство имеют – доставляли ежегодно г. Гражданскому Губернатору и Кавалеру непременно к 15 мая и 15 ноября». [14]

Императорский указ с предписанием министра полиции говорил о чрезмерной серьезности поставленных вопросов и являлся документом особой важности, который необходимо исполнять с особым рвением, поэтому Иркутский Гражданский Губернатор не ограничился только приказом.

28 октября 1811 г. в письме за № 6235 Николай Иванович помимо приказа о подаче сведений о старообрядцах Иркутский Гражданский Губернатор лично обращается к господину Верхнеудинскому Городничему 8-го класса Решетникову. «Сверх предписания, какое вы получили в нынешнем месяце от Губернского Правительства о доставлении ко мне сведений о старообрядцах – я нужным счел подтвердить вам особенно, чтоб вы по получении сего немедленно доставили ко мне оныя сведения о старообрядцах, ежели они в городе находятся с означением имяни каждого и каких имяно придерживаются обрядов» [15]. Данный факт интересен тем, что говорит о низкой исполнительской дисциплине среди чиновников, поэтому Гражданский Губернатор и Кавалер озабочен исполнением приказа из Петербурга.

В отчете от 19 ноября 1811 г. «о старообрядцах» в г. Верхнеудинске значится 13 человек (4 мужчины и 9 женщин) [16]. Для наглядности приводим список старообрядцев из Государственного архива РБ.

Таблица староверов Верхнеудинска.jpg

Стоит усомниться в достоверности сведений о старообрядцах. Старообрядческие семьи были всегда большие, а в отчете показаны старообрядцы только преклонного возраста. Не указаны их дети, в связи с тем, что согласно Указа ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА САМОДЕРЖЦА ВСЕРОССИЙСКОГО, из Иркутского Губернского Правительства, Верхнеудинскому г. Городничему сказано, зачем такие подробные сведения необходимы Министру Полиции: «дабы из подобных сведений узнать было, умножается ли, число оных или нет». [18] Отчетность была составлена как надо и были поданы такие данные, которые затем давали удобную для всех картину, уменьшения количества старообрядцев проживающих в г. Верхнеудинске. Хотя достоверно известно, что прирост населения среди семейских в Бурятии был самый высокий по региону, а городничий на протяжении нескольких лет демонстрирует убыль старообрядцев, так как действовали законы запрещающие проживание староверов в уездных городах.

Уже в отчете 2 декабря 1812 г. показана отрадная картина для заинтересованных лиц. Старообрядцев в г. Верхнеудинске осталось 11 человек и они вымирают, их количество сократилось на два человека.

13 ноября 1815 г. в Рапорте Верхнеудинского городничего 8 класса Измайлова уже показано 9 человек. «После представленного 10 числа мая 1815 г. списка в прибыли и убыли не имелось» [19]. Видимо, 2 человека умерли раньше. В списке есть серьезные неточности, это дает основание утверждать, что городничими список просто переписывался с 1811 г. При смене городничих появлялись неточности так, в списке 1812 г. «вдова солдатская Дарья по мужу Никитина 71 год», в 1815 г. уже записана как «вдова солдатская Авдотья Никитина 74 года» [20].

В Рапорте правящего должность Верхнеудинского городничего, капитана Татаринова поданном в мае 1821 г. «лично Губернатору и Кавалеру Ивану Семеновичу Зеркалееву» в списке старообрядцев города осталось всего 5 человек [21].

По официальным Рапортам городничих, старообрядцы в Верхнеудинске вымирали. Сравнение официально поданных городовыми списков старообрядцев за 10 лет с 1811 г. по 1821 г. показало, что количество старообрядцев уменьшилось более чем вдвое с 13 до 5 человек. Такая статистика всех устраивала и приводила в восторг Синод и Министерство Полиции в Петербурге, которые докладывали императору о проделанной работе. Принимаемые огромные усилия по искоренению «раскола» по их доводам принесли успех в деле уничтожения древлеправославия. Властям казалось, что еще немного и старообрядчества не будет, они выдавали желаемое за действительность, утрачивая чувство реальности.

В опубликованном документе «Список старообрядцев жительствующих в городе Верхнеудинске учинен 2 декабря 1812 года» имело место очернительство и извращение фактов о Верхнеудинских старообрядцах: «старообрядцы сии ветхого Завета», «и нюхают табак чем и соединяются с живущими в Верхнеудинском уезде близ города крестьянами называющимися семейскими».

Старообрядцы - это приверженцы старой православной веры, которая основывается на новом Завете христиан с Сыном Божиим Исусом Христом. Ветхий Завет также составная часть христианского учения. Автор «Списка старообрядцев» г. Верхнеудинска вряд ли этого не знал и конечно утверждение, что старообрядцы «нюхают табак» вообще из ряда вон выходящее и кощунственное. Старообрядцы всегда называли табак «чертовым зельем», даже брать его в руки считали за великий грех.

Сравнив «Список старообрядцев жительствующих в городе Верхнеудинске от 2 декабря 1812 года» и «Список жителей города Верхнеудинска и предместий от 16 сентября 1811 года» [22] оказалось, что сведения подаваемые Верхнеудинскими городовыми Решетниковым, Измайловым и Татариновым не соответствуют действительности. Из каких побуждений были поданы далекие от реальности списки старообрядцев г. Верхнеудинска мы не будем рассматривать. Городовые хорошо знали Российское законодательство и понимали чем грозит запись в «раскол». Из документов видно, что старообрядцы Верхнеудинска добропорядочные граждане, часть которых солдатские вдовы и отставные инвалидные солдаты, которые много лет служили Родине верой и правдой, защищали Отечество, заслуженно получили право жить свободно, некоторые из них мещане и цеховые также уважаемые люди в городе.

Оба списка составлены посемейно. Проведенный анализ показал, что во-первых не все старообрядческие семьи были записаны в старообрядчество (т.е. в раскол). Много фамилий из 356 семейств г. Верхнеудинска имеют явно старообрядческие корни, например: Чебунины, Петровы, Потаповы, Матвеевы, Дубинины, Медведевы и др., которых нет в полицейских списках старообрядцев г. Верхнеудинска [23].

Во-вторых, список старообрядцев недостоверен. Например, Козма Вологжанин записан один, а в общем списке Верхнеудинцев у него семья: «Цеховой Кузьма Воложанин 45 лет, у него жена Анна Иванова 35 лет, дети Александр 5 лет, Тихон 3 лет, дочь Аксинья 12 лет. По другим староверам ситуация идентичная: Инвалидный солдат Иван Иванов 118 лет, у него жена Авдотья 80 лет. У солдатской вдовы Дарьи Никитиной проживающей по улице Селенгинской есть воспитанница Прасковья. На Селенгинской улице живет со своей большой семьей мещанин Федор Миронов Сидоров 50 лет, его жена Прасковья Никитина 45 лет, которые имеют детей Афанасей 24 лет. Яков 22 лет, Иван 17 лет, Фекла 25 лет, Авдотья 16 лет и с ними проживает его мать Миронова Анна 95 лет. У солдатской вдовы Устиньи Челышевой в доме по улице Селенгинской, которая показана в старообрядческом списке как одинокая, живет помимо нее еще 9 человек. У инвалидного солдата Семена Пахомова сына Гончарова 99 лет живет вдова солдатская Ирина Федорова 80 лет. У полкового солдата Александра Елфимова живет 8 мужчин и 5 женщин. Отпущенница бывшего покойного коменданта Ивана Андреева Аппеленгреина вдова Агафья Дмитриева 60 лет, у нее дочь Марья Иванова Барсуковская 38 лет, у дочери сын Василий 5 лет, и живущий у нее пропитанный Матвей Минаев 95 лет. Вдова покойного сержанта Ефима Федорова жена Василиса Константинова. У нее дети: Иван 18 лет, Илья в службе 30 лет, Федосья 18 лет. При ней живущая девушка сирота солдата Кудрина 15 лет» [24].

Согласно «Списка живущих в городе Верхнеудинске и предместьях на 16 сентября 1811 года» к старообрядцам соответственно необходимо отнести мужей, жен, детей и проживающих у них людей, так как это все старообрядцы. По этому списку старообрядцев в г. Верхнеудинске на порядок больше 53 человека, то есть данные городничего занижено более чем в 3 раза, по причинам указанным выше.

Из вышесказанного следует, что в г. Верхнеудинске наблюдается ситуация как и по всей России, количество старообрядцев не поддается подсчету. Поставленные вне закона за отстаивания исконной православной веры, традиций, обычаев и русского образа жизни, старообрядцы вынуждены были скрывать свою принадлежность вере отцов. Анализ архивных документов показал, что в 1811 г. старообрядцев в Верхнеудинске было не мало и они составляли многочисленную группу, которая имела свое положительное влияние на развитие уездного города.

Верхнеудинск основанный древлеправославными казаками в географически и экономически выгодном месте к началу XIX в. стал крупным административным центром Верхнеудинского округа, в который входили несколько волостей: Тарбагатайская, Мухоршибирская, Куналейская, Урлукская, Ильинская, а также отдельные общества Кульское и Баянхошунское [25].

По данным «Секретной Ведомости о старообрядцах и раскольниках разных согласий и сект по Верхнеудинскому округу за 1837 г. декабря 15 дня 1837 г.» числится 8370 мужчин и 8523 женщины, а всего 18893 человек старообрядцев [26]. Это огромные цифры по тем временам, а если учесть, как составлялись списки старообрядцев, то их количество намного больше.

Императрица Екатерина II отнявшая престол в результате дворцового переворота у своего троюродного брата и мужа императора Петра III в 1762 г. обнародовала Указ о свободном возвращении «беглецов» (старообрядцев) на родину, в котором объявлялась «амнистия» для последующего заселения ими окраин России (в том числе Забайкалья). Затем последовали и другие указы и распоряжения, облегчающие жизнь староверов. Известна Речь императрицы Екатерины Великой о старообрядчестве, сказанная на общей конференции Синода и Сената 15 сентября 1763 года, где она обличила Никонианскую Синодальную церковь. Екатерина II отменила прежние жестокие гонения на старообрядцев, но свободу старой православной вере все-таки не дала, открытого «оказательства раскола» по-прежнему не допустила. По всей видимости, она находилась под влиянием французской революции и крестьянского восстания под предводительством Емельяна Пугачева, который в своих манифеста «жаловал» народ не только землей, но и «крестом и бородою», давал полную свободу старой православной вере.

Период несколько ослабленного репрессивного давления на старообрядцев, с уклонениями, то в сторону ужесточений, то послаблений, продолжался до 1830-х гг. – вступления на престол Николая I. В царствование Николая I, воскресли прежние драконовские законы и гонения, за исключением лишь плахи, петли и костра; - старообрядцы снова лишены были всех прав гражданства, почти окончательно были лишены священства и возможности совершать богослужение.

Император решил уничтожить старообрядчество с корнем, поэтому при нем к искоренению древлеправославия предпринимались самые коварные действия, которые из его многих затеек впоследствии взяли на вооружение большевики-ленинцы в проведении богоборческой политики.

Император Николай-палкин в свое ненависти дошел до того, что запретил называть древлеправославных христиан даже старообрядцами, распорядился писать во всех документах незаслуженно унизительной кличкой «раскольники». По его Указу господин Министр Внутренних Дел направил распоряжение губернаторам, в том числе господину Генерал-Губернатору Восточной Сибири, от 25 ноября 1853 г. за № 1021.

Император Николай I был очень озабочен, тем что в «некоторых местах раскольники в Полицейских и обывательских книгах, а также и в других актах присутственных мест нередко обозначаются произвольно и вопреки Своду законов.

Так введены названия исповедующих старообрядческую веру по священству или по часовне, по Рогожскому кладбищу или же по Преображенскому кладбищу и т.п.

Тогда как в Своде законов усвоено им одно общее название раскольников, с указанными только подразделениями.

В следствие сего считаю долгом обратиться к Вашему Высокопревосходительству с покорнейшею просьбою об учинении зависящих от Вас, Милостивый Государь, распоряжений, чтобы в вверенных Вам Губерниях раскольники в Полицейских книгах и во всех официальных Бумагах именовались так точно, как установлено в Своде законов, без всяких изменений» [27].

10 марта 1854 г. Верхнеудинская городовая ратуша получила из Забайкальского Областного Правления за № 1574 Указ Его Императорского Величества, Самодержца Всероссийского. «По Указу Его Императорского Величества, Областное Правление, слушав предложение военного Губернатора Забайкальской Области от 22 января № 42 при коем препровождаем в Областное Правление список с отношения Г. Министра Внутренних Дел Г. Генерал-Губернатору Восточной Сибири от 25 ноября 1853 г. № 1021, о том чтобы раскольники в Полицейских книгах и во всех официальных бумагах именовались так как установлено в Своде законов без всяких изменений, просит к исполнению сего сделать надлежащее распоряжение.

ПРИКАЗАЛИ: Вышеизъясненное циркулярное предписание Г. Министра Внутренних Дел к точному и непременному исполнению препроводить в списках Верхнеудинской Городовой Ратуши и прочим подведомственным местам. Март 1 дня 1854 г.» [28].

Г.С. Чистяков в своей книге «Рогожские алтари – запечатленная святыня» (М. 2005.) пишет: «Историкам еще предстоит оценить реальные масштабы вреда, нанесенные государству и обществу бесконечными попытками уничтожить старообрядчество. Однако уже сегодня большинство исследователей сходятся во мнении, что преследование старообрядчества — самого созидательного и консервативного класса русского общества – стало одной из главных причин секуляризации общественного сознания, падения авторитета христианства в России, пренебрежения отечественным наследием и национальной культурой и даже роста революционных настроений. Нелишне отметить, что система мер по преследованию староверов, разработанная иерархами синодальной Церкви, явилась прототипом большевистской антирелигиозной политики. Уничижение в гражданских правах, запрет на профессии, массовые закрытия монастырей и храмов, конфискации имущества, жесткий полицейский надзор, создание секретных спецслужб, агентурная работа, цензура, исторические фальсификации и мистификации, уничтожение священных облачений, икон и книг, сожжения и утопления в выгребных ямах святых мощей, публичное осквернения алтарей, публикация «покаянных» писем отступников — вот лишь некоторые из «охранительных» методов, применявшихся против старообрядчества в девятнадцатом веке и взятые на вооружения безбожниками в двадцатом».

Фонды Государственного архива Республики Бурятия содержат отрывочные сведения о численности, жизни и быте верхнеудинских старообрядцев, но эти архивные документы позволяют составить общую картину о староверах-вернеудинцах. Такие данные находятся в основном в фонде 10 (Верхнеудинская городская управа), фонде 11 (Верхнеудинская городская управа и городничий), фонде 337 (Верхнеудинское уездное полицейское управление), фонде 484 (Верхнеудинская городская дума), частично в некоторых других. Большой интерес в изучении данной темы представляют некоторые личные фонды, такие как Н.Н. Бурлакова и М.В. Танского.

До 1883 г. старообрядцев в г. Верхнеудинске, по официальным данным городничих, было показано очень мало, так как староверам запрещалось селиться в уездных городах. По всей видимости, полиция не была заинтересована записывать в «раскол» всех староверов, что значительно увеличило бы количество старообрядцев, и отрицательно сказалось бы на показателях работы городничих при отчете, перед вышестоящим начальством, которое рапортовало в Петербург о вымирании старообрядчества.

В Государственном архиве РБ найдена «Ведомость о народонаселении в городе Верхнеудинске Забайкальской области по вероисповеданию за 1876 г.» [29].

Таблица старооб.верх.уд..jpg

Но на самом деле факты говорят об обратном. Статистические данные показывают, что почти 1/3 населения Верхнеудинского уезда состояло из старообрядцев, которые в основном были крестьяне, сбывающие излишки сельскохозяйственной продукции в г. Верхнеудинск. Трудолюбие, предприимчивость, природная смекалка и старообрядческая взаимовыручка давали им хорошие торговые обороты. Несмотря на запреты, многие потянулись в город и стали купцами. Яркий пример этому старообрядческие роды купцов Борисовых, Потемкиных, Заиграевых и др.

В XIX в. положение арестантских детей в России было трагичным. Дети арестантов часто разделяли тяжкую долю своих родителей. Верхнеудинский приют для детей арестантов был создан на основании Циркуляра управляющего Забайкальской областью и по общественному приговору Верхнеудинского городского общества от 28 октября 1873 г.

Верхнеудинское городское общество 22 декабря 1874 г. в своем общественном приговоре отметило, что «вполне сочувствуя человеколюбивым целям единственному во всем Забайкалье приюту для детей арестантов… уступает в вечное и потомственное владение приюта просимую землю». Под место застройки приюта было выделено «840 кв. сажень с особым местом для насаждения растений и сада» [30].

Арка и сиротский дом Борисова.jpg
Благодаря Верхнеудинским купцам и мещанам в 1874 г. приют был открыт [30]. Помощь в приобретении здания, «вполне приспособленного для детского приюта», оказал крестьянин Куйтунского селения Верхнеудинского округа и купец 2-й гильдии С.Ф. Борисов. Здание находилось на углу улицы Большой и 8-й Поперечной – бревенчатый, внушительных размеров одноэтажный дом. В 1891 г. возле детского приюта была построена триумфальная арка. Помимо назначенных официальных попечителей в совет вошел и С.Ф. Борисов благодаря своим крупным пожертвованиям, который приглашался на заседания правления приюта и пользовался всеми правами попечителя. [31]

Благотворительность купца-старообрядца С.Ф. Борисова имела социальный смысл и общественную пользу, которая показала пример христианской любви и помощи нуждающимся.

«В Забайкалье важное влияние на содержание детей арестантов сыграл именно Верхнеудинский приют, который в течение первого десятилетия своего существования выработал формы и приемы работы с данной категорией населения края, в результате чего появились аналогичные заведения на территории Восточной Сибири». [32]

Старообрядец Борисов Семен Федорович, выходец из с. Куйтун Тарбагатайской волости, купец 2-й гильдии в 1874 г. в г. Верхнеудинске был владельцем усадьбы, в которой «на месте каменного двухэтажного дома (ул. Кирова, 33, долгое время размещался кинотеатр «Эрдэм») и примыкающих к нему торговых лавок (левая часть магазина «Товары для мужчин» - ул. Ленина, 27)… Здесь были деревянный одноэтажный дом с флигелями, один из которых двухэтажный (низ каменный, верх деревянный, на сегодняшнее время здесь на первом этаже магазин «Лина», на втором – жилая квартира, ул. Кирова, 33), а другой одноэтажный деревянный и две каменные лавки с жилыми комнатами. Из надворных построек были каменная кладовая, деревянная баня, три двухэтажных амбара, сеновал, завозня и каменный погреб» [33].

Согласно «Ведомости о числе разного рода зданий Забайкальской области в городе Верхнеудинск за 1876 год» находилось 155 торговых лавок, из них 32 принадлежали акционерам, 60 - городскому обществу, остальные 63 - частным лицам [34]. Частные лавки были в собственности у десяти хозяев: у купца Антонова - 18 лавок, у купца Лосева - 16 лавок, у крестьянина Семена Борисова – 6 торговых лавок, у мещанина Рубинштейна – 6 лавок, у купца Новикова – 5 лавок, купцам Жарову и Мордовскому принадлежало по 4 торговых лавке, у другим горожан было всего 4 лавки [35].

По всей видимости, Семен Федорович рано умер и в 1876 г. все перешло к его жене купчихи 2-й гильдии Татьяне Борисовой. В начале 1900-х гг. часть торговых помещений сдавалось в аренду. «Здесь были фруктовый магазин З. Садеева, магазин «Япония», в котором продавались японские изделия» [36].

Наследниками вдовы Татьяны Борисовой были сыновья Анкундин Семенович и Петр Семенович.

Акиндин Семенович Борисов состоял в переписке с Архиепископом Московским Савватием, весной 1883 г. получил от него несколько старообрядческих книг. Оказывал помощь первому старообрядческому священноиерею в Забайкалье Павлу Шитину из с. Куйтун, который умер в 1884 г. [37].

В конце сентября 1895 г. Акиндин Борисов был рукоположен в священника для Забайкальских старообрядцев с. Куйтун епископом Томским и Сибирским Мефодием Древлеправославной Церкви Христововой. Духовная консистория Синодальной церкви доложила об этом в Москву действительному тайному советнику Победоносцеву, который сразу обратился к Иркутскому генерал-губернатору Горемыкину с требованием задержать епископа Мефодия «за распространение раскола». Епископ Мефодий был арестован и сослан на поселение в Якутию, по дороге он простудился и в 1898 г. умер [38].

С 1895 г. по 1906 г. священноиерей Акиндин Борисов был настоятелем Куйтунской старообрядческой церкви и окормлял христиан Древлеправославной Церкви Христовой в г. Верхнеудинске и с. Тарбагатай. В 1906 г. по болезни он вынужден был оставить церковную службу.

До 1905 г. в г. Верхнеудинске старообрядческих церквей не было, так как староверам запрещалось открыто исповедовать старую православную веру, тем более, строить древлеправославный храмы.

Гурьянов В.К. в своей книге «По Большой, Большой - Николаевской» (Улан-Удэ. 1998. С. 74, 150) пишет, что Анкундин Семенович Борисов вместе со своим братом Петром Семеновичем стали наследниками матери купчихи Татьяны Борисовой и владельцами большой усадьбы в г. Верхнеудинске вплоть до национализации имущества советскими органами власти.

До настоящего времени от бывшей усадьбы Борисовых в г. Улан-Удэ РБ сохранилось несколько зданий, в которых размещались кинотеатр «Эрдэм», левая часть магазина «Товары для мужчин» по ул. Ленина 27 и магазин «Лина» по ул. Кирова 33.

Verhneud most cher Udu.jpg
Летописец г. Верхнеудинска Николай Николаевич Бурлаков (1856-1928) - непосредственный очевидец городской жизни в своем очерке «Сибирская Русь», написанный 8 марта 1905 г., точно и красочно запечатлел быт семейских того времени: «Выйдет семейский на базар в город: лошадь у него сытая, сильная, сбруя прочная, телега крепкая, мешки с мукою своей ткани плотные. Воз семейского выделяется опрятностью среди других возов, а на самом хозяине ни заплаты, ни прорехи в одежде не увидишь. Иные лукавые перепродавцы насыплют в мешок на дно и сверху хорошей муки, а середину наполняют плохой. Также поступают и с маслом, сбывают тухлые яйца, разведенное молоко и проч., но семейский эти проделки считает за страшный грех! Продаст семейский хлебушко, идет по лавкам, накупает обнов и что нужное по домашности. 25, 50, 100 рублей — это малая их затрата на покупки.

Алкоголизм среди семейских бывает как исключение. Гулянки же праздничные или свадьбы сопровождаются обильным выпиванием, но еще более обильными яствами. Есть зажиточные семьи, в которых никто не пьет водки и потому именно, что старшие никогда не пили ее.

Домашние устои и религиозные обряды строго соблюдаются и поддерживаются женами-хозяйками. Дочерей своих девушек семейские в прислуги в город не отдают. Назад тому лет 30-40 девушки или женщины поступали в услужение и в город, но в настоящее время в своих лишь селениях и очень бедные нанимаются в стряпки, но к семейским же и то редко.

Оспу — «антихристову печать» семейские своим детям не прививают. Прививку иногда они заменяют тем, что к заболевшему ребенку кладут здорового, случается, что последний воспринимает болезнь и переносит ее в легкой форме. В этом семейские уподобляются швейцарцам, которые также отрицают полезность привития оспы. Случаи оспы были больше замечены у женщин и многие из них — рябые красавицы — пышат силой и здоровьем в своем милом русском костюме, а петербургские красавицы в сравнении с ними, как лилия перед розой!...

Нищего семейского нет, но милостыню сами они подавать очень любят и считают как бы обязанностию. Эта обильная подача милостыни «ради Христа» привлекает профессиональных нищих, большею частию поселенцев, которые собираемое не кусками, а целыми караваями сбывают за ничтожную плату в еврейские торговли, зело изобилующие в каждом селении Забайкалья…[…]

Семейские — первые пионеры Забайкалья. Ими, их силой сыты округи»… […]

«Семейских в Верхнеудинском уезде по статистическим сведениям за 1903 г. считается: староверов муж. пола — 22743, жен. пола — 21739; единоверцев муж. пола — 9893, жен. пола, — 9669, а всего семейских — 60044 человека» [39].

«Всего жителей в Верхнеудинском уезде за 1903 г. обоего пола 194243, в том числе новообрядческого вероисповедания - 78258, как видите, немногим больше, чем старообрядцев, а они врачей и оспу отвергают» [40].

В период Русско-Японской войны много старообрядцев было призвано на фронт. Они участвовали в самых жарких боях с японцами в составе 4-й и 7-й Восточно-Сибирских дивизий. Староверы проявили чудеса храбрости и героизма. Очень интересная информация найдена в газете «Верхнеудинский листок» за 1905 г.

«В.И. Немирович-Данченко в «Русском слове» рисует следующую любопытную картину. «Умирающий казак сжал зубы и закрыл глаза, молча переживая свою нестерпимую муку.

— Что у него?

— Пуля в спинном хребте засела, в позвонках! — и доктор наклонился, шепчет мне на ухо: «Если уцелеет, все равно ноги у него парализованы будут». Казак широко открывает глаза.

— Чего ваше благородие, шепчете, нешто я не знаю; третий раз ранен, бывал в госпиталях. Помру скоро. Что ж... Божья воля.

— И только тень прошла по лицу. «Еще поправишься».

— Других поправляйте. А мне бы попа, нашего только.

— Казак оказался старообрядцем. Сюда приезжали ихние попы, и старообрядцы было обрадовались этому, но при армии есть наши монахи, которые страшно возмутились и потребовали удаления этих... «Мы и сами-де напутствовать можем». Попы приезжали на свой счет — ничего не просили, и нужны они были своей пастве — этим бравым отважным сибирякам. Тем не менее официальное духовенство взяло верх, и старообрядческих пастырей удалили. — Мне бы попа нашего только. — «А православного не хочешь?» — Казак не ответил. Потом вдруг, немного погодя: «У Бога правды много... В чужую землю пришли, — со своей не справимся!.. Вот и помираем». И он снова закрыл глаза и сжал зубы». (Цитирую по газете «Верхнеудинский листок», № 8, 26 янв. 1905 г.) Кстати, в газете «Верхнеудинский листок», № 44 за 24 апреля 1905 г. опубликован «Привет родным от Порт-Артурцев». Первыми названы староверы Забайкальской Области Верхнеудинского уезда» [41]. Старообрядцы гибли за Родину, но власти и Синодальная церковь отказывали им даже в предсмертной исповеди.

В 1905 г. наблюдательный и талантливый верхнеудинец Н.Н. Бурлаков зафиксировал некоторые важные моменты тех событий. Будучи новообрядцем, живя в обстановке войны России с Японией, он уважительно, ярко и образно пишет о семейских, которые в трудное время для страны показали себя, в отличие от многих, истинными патриотами России. Своим самоотверженным поведением в защиту Отечества заставили умолкнуть злыи языки в Верхнеудинске.

«Старообрядцы, староверы, раскольники или, как их обыкновенно здесь называют, семейские — ибо они шли в ссылку семьями, — поселены преимущественно в Верхнеудинском уезде и частию живут в Селенгинском, Троицкосавском и Читинском уездах.

Да! Это великолепные русские люди, хотя и сохранившие свою старую веру и обряды, но непреклонно и твердо верующие в могущество России, любящие царя [42], родину и все русское. Часто — длинноголовые или как их в шутку здесь называли — остроголовые. Они высоки, плечисты, стройны, носят короткие стриженные под гребенку волосы и длинные густые допетровские бороды, завитые в кольца, а у стариков — всклоченные, иногда нечесаные и свалявшиеся в веревки. Это древние витязи русской земли! Они — лучшие патриоты.

Немало толков вызвала среди них настоящая война.

— Японец бунтует! — возбужденно замечают они, выражая пламенное желание, что надо его усмирить. Но враг оказался хитер, упорен в борьбе... Шестидесятилетний старовер семейский плотный и крепкий как кедр самоуверенно говорит: «Убьють сына — другого пошлю! Убьють другого — третьего пошлю, если и его убьють — сам пойду!...» Какой беззаветной верностью и преданностью царю и Отечеству дышат слова этого истинно русского человека!

Другой раненый солдат, вернувшийся из Мукдена, говорит наперекор недовольной печати, только о лучшей стороне виденного и перечувствованного в армии. И на золотой монете может быть пятнышко, но это пятнышко ниже его критики, и он говорит лишь о блеске монеты: «Услышишь только, где наших теснят, так тебя и рвет в бой! Жаль своих-то! А лукав антихрист — этот японец, правды у него нет! Хитер, да, ему никогда не осилить нас. Плюгавый, да маленький такой, что троих бы на кулак подсадил, да отбросил бы... В драку хотя зарно лезет, антихрист, да за спиной-то чует свою пулю, али штык — все равно бежать некуда. Ни в жизнь им не одолеть нас! Зря это еретики толкуют, что в армии пища плоха и одежды нет. Все — и одежда есть и при досытости!» [43].

Жены и матери покорно и с навернувшейся часто слезой на глазах замечают об ушедших на войну: «Двух смертей не бывать, а один раз когда-нибудь умереть надо. Чего же тужить!» [44]. «Жизнь семейских не перестраивать надо, а подражать ей» - писал Верхнеудинский летописец Н.Н. Бурлаков [45].

Несмотря на бесправное положение, репрессии со стороны Синодальной церкви и царской власти, старообрядцы стойко и самоотверженно служили своей Родине – России, с презрением относились к пораженческой пропаганде многих политических кругов находящихся у власти.

17 апреля 1905 г. ст. ст. (30 апреля н. ст.) вышел Указ царя «Об укреплении начал веротерпимости». Высочайшим указом Государя Императора Николая II были приняты действенные меры «к устранению стеснений в области религии». Согласно 1-му пункту Указа, прекратились преследования граждан другого христианского «исповедания и вероучения», а также тех, кто «отпал от православной веры», т. е. староверов. Все оные были уравнены в гражданских правах.

Согласно пункту 5, было установлено законом различие «между вероучениями, объемлемыми наименованиями «раскол» и разделены на 3 группы: а) старообрядческие согласия, б) сектантство, в) последователи изуверных учений, самая принадлежность к коим наказуема в уголовном порядке».

Согласно пункту 7, староверам было присвоено название «старообрядцы» взамен официально употребляемого «раскольники» и разрешено «отправлять свое богослужение по старопечатным книгам».

Интересен факт, что этим же Указом в пункте 15 прописано «Подвергнуть обсуждению действующия узаконения о ламаитах, возбранив впредь именовать их в официальных актах идолопоклонниками и язычниками» [46].

Высочайший Указ Николая II «Об укреплении начал веротерпимости» 1905 г. дал некоторые послабления и разрешил русским людям открыто исповедовать свою веру.

Впрочем, не только личная позиция Николая II повлияла на последующее установление свободы вероисповеданий в нашей стране. Общий системный кризис государства, поражение в Русско-Японской войне, революционная ситуация заставляли власти пересмотреть свою позицию по отношению к старообрядцам, составлявшим не только значительную часть населения страны, но и ее экономическую опору.

Николаю II докладывали, что древлеправославные христиане, в отличие от верующих иных конфессий, не приняли участия в революционных событиях 1905 г.: «Смута великая открылась на Руси — не миновала и Москвы крамола, но не коснулась она среди людей старой веры российской, готовых и сейчас стать, как один человек, за Царя своего. Пожелания их скромны, дозвольте им молиться за Вас в алтарях своих Церквей... Наступает Великий Праздник Воскресения Христова. Повелите, Государь, к этому дню открыть хотя бы в Москве алтари старообрядческих храмов». (Старообрядцы: Ежемесячный журнал. 1908. С. 569.).

Пройдя через физическое уничтожение, гонения и преследования, староверы на своей Родине, наконец-то, получили запоздалую свободу. Несмотря на ограниченность Высочайшего указа 17 апреля 1905 г., в России начался расцвет старообрядчества. За короткий срок было построено более тысячи новых храмов, часовен, молельных домов. Оживилось книгоиздательское дело. Начали выходить в свет старообрядческие журналы и газеты. Расцвело иконописание. Открылись старообрядческие школы и институты. Начались создаваться различные старообрядческие общества. Стали открыто собираться старообрядческие церковные соборы и всероссийские съезды, которые после 1905 г. стали одними из главных механизмов объединительного процесса староверия.

Только в Забайкалье старообрядцами-семейскими после 1905 г. было построено несколько десятков новых древлеправославных церквей, часовен и молельных домов. В г. Улан-Удэ в Этнографическом музее народов Забайкалья сохранилась до наших дней единственная старообрядческая церковь, ставшая одним из брендов современной Бурятии, которая построена в с. Никольском Мухоршибирского р-на в 1912 г. [47].

Между различными духовными центрами стал налаживаться диалог, в старообрядчестве начался процесс единения. В истории России это был «золотой век» старообрядчества. Жаль, что он был кратковременным и продолжался без малого четверть века.

Именной императорский указ имел позитивные последствия не только в духовной, но и в общественно-политической и экономической сферах. Религиозное освобождение, подобное отмене крепостного права, стало сильнейшим катализатором государственного развития. Мощные силы, копившиеся подспудно в старообрядчестве и находившиеся под гнетом, выплеснулись наружу. Социальная, экономическая и духовная инициатива была направлена в созидательное русло. Знаменитые цифры экономического подъема 1913 г. не случайно совпадают с расцветом старообрядческой активности начала XX в. и являют собой редкий пример состоявшейся исторической альтернативы. Альтернативы, показавшей существование подлинно народной Церкви, создавшей Россию и продолжающей сохранять культурный суверенитет русского народа в условиях духовного порабощения более 250 лет. Альтернативы, доказавшей созидательный характер староверов – хранителей старой православной веры святой Руси, служащих России не за страх перед чиновниками и царем, а за любовь к Господу и Отчизне.

Верхнеудинск площадь.jpg
Февральский переворот 1917 г. и сложившаяся развивающаяся кризисная ситуация вынудили императора Николая II подписать манифест об отречении от престола за себя и малолетнего сына Алексея в пользу брата - Михаила Алексеевича Романова. Однако Михаил отказался от престола, заявив, что вопрос о власти должно решить Учредительное собрание. Было сформировано Временное правительство для подготовки Учредительного собрания, что привело к активизации всех слоев общества Российской империи.

Семейскими-старообрядцами в 1917 г. в г. Верхнеудинске была создана политическая организация «Союз забайкальских старообрядцев» для участия в выборах в Учредительное собрание. Всего в неё входило около 120 человек.

«Этот «Союз» выдвинул из своей среды четырёх кандидатов для выборов. Ими стали: 1) Потёмкин Иосиф Васильевич (36 лет, уроженец с. Куйтун, владелец кустарной мастерской по производству свечей, проживавший в своем доме по ул. Лосевской в г. Верхнеудинске); 2) Заиграев Евстигней Анфиногенович (46 лет, житель с. Ново-Брянского); 3) Семёнов Иван Иванович (60 лет, житель с. Куналейского); 4) Борисов Трофим Амплеевич (43 года, житель с. Куйтун). Средний возраст кандидатов составлял 46 лет. При этом И.В. Потёмкин, который был самым молодым из предложенных кандидатов, в первоначальном варианте регистрационного заявления обозначался и как первый кандидат, и как представитель этой организации в окружной избирательной комиссии.

Однако комиссия указала на ряд недочётов в заявлении (много не собственноручных подписей членов «Союза», делегировавших кандидатов, отсутствие данных об их возрасте) и в том числе на то, что один и тот же человек не может быть и кандидатом и представителем от организации. Кстати, такие «ошибки» могли быть обусловлены и конфессиональной традицией. Староверы традиционно не любили «прикладываться» к разного рода официальным документам, так же, как и традиционно скрывали свой возраст. Поэтому за неграмотных одноверцев и за грамотных, но не желающих «грешить», расписывались самые социализированные «обмирщённые» старообрядцы. В итоге был представлен новый вариант списков с собственноручными подписями 102 староверов (в первой версии 118) с указанием возраста подписавшихся. И.В. Потёмкин был оставлен первым в списке кандидатов, а в качестве представителя «Союза забайкальских старообрядцев» в окружной комиссии был уполномочен член читинской старообрядческой общины этого согласия ветеринарный врач Иван Андреевич Глебов. В качестве же представителя в Верхнеудинской уездной комиссии был назначен Евстигней Филиппович Петров, проживавший в Верхнеудинске. Тот факт, что первое место в списке кандидатов от «Союза забайкальских старообрядцев» занимал относительно молодой И.В. Потёмкин, проживающий в Верхнеудинске, был не случайным. Дело в том, что он был представителем достаточно мощного семейного клана старообрядцев с. Куйтун. Последний дал основу предпринимательской династии, обосновавшейся в Верхнеудинске и во многом ставшей базой своего согласия в городе. Его земляк Т.А. Борисов был не только одноверцем, но и компаньоном Потемкиных» [48].

Очередной октябрьский переворот 1917 г. нарушил наметившийся традиционный мирный путь развития России, привел к свержению Временного правительства и незаконному захвату политической власти в России партией большевиков. Большевики-ленинцы в первую очередь умело создали хаос и разруху в богатейшей стране и спровоцировали гражданскую войну.

Процесс диалога различных старообрядческих духовных центров был прерван захватом власти в России советским атеистическим режимом.

Староверы за короткий срок с 1905 г. по 1917 г. не успели объединиться. Слишком поздно Романовы, в лице последнего царя Николая II, поняли пагубность непрерывно проводимой на протяжении 250 лет политики репрессий и гонений по отношению к исконно русским людям - хранителям устоев Святой Руси. Случись это на 20-30 лет раньше, может, и не стал 1917 г. таким трагичным для дальнейшей истории России.

Примечания

1. Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. Архангельск. 1990. С. 30.

2. Андриевич В.К. История Сибири. СПб. 1889. С. 84.

3. Артемьев А.Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII – XVIII вв. Владивосток. 1999. С. 38.

4. Там же.

5. Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. Архангельск. 1990. С. 132-134.

6. Тамже. С. 18.

7.Там же С. 6.

8. Мельников Ф.Е. Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви. Барнаул. 1999. С. 96.

9. Указ. соч. протопопа Аввакума. С. 8.

10. История и культура семейских Забайкалья. Хрестоматия. Ч. 1. Сост. В.Л. Петров, Е.В. Петрова. Улан-Удэ. 2005. С. 275.

11. Собрание постановлений по части раскола, кн. 1. // Защита старообрядчества. Москва. РПСЦ. С. 41.

12. ГАРБ. Ф. 11. Оп. 1. Д. 139. Л. 1.

13. Там же.

14. Там же.

15. Там же. Л. 3.

16. Там же. Лл. 6-7.

17. Там же. Л. 9.

18. Там же. Л. 1.

19. ГАРБ. Ф.11. Оп. 1. Д. 178. Лл. 4 об.-5.

20. Там же. Л. 5.

21. ГАРБ. Ф.11. Оп. 4. Д. 112. Л. 1.

22. ГАРБ. Ф.11. Оп. 3. Д. 83. Л. 1.

23. Там же. Лл. 1-39 об.

24. Там же. Лл. 7, 7 об., 21 об., 22, 22 об., 23 об.

25. ГАРБ. Ф.11. Оп. 4. Д. 767. Лл. 24 - 28 об.

26. Там же. Лл. 24, 28 об.

27. Там же. Д. 501. Л. 3.

28. Там же. Л. 1-2.

29. ГАРБ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 110. Л. 30 об.-31.

30. Нагайцева Н.Д., Гусейнова Т.Н. Верхнеудинский приют и его влияние на изменение положения арестантских детей в Восточной Сибири // Верхнеудинск: вехи истории. Материалы научно-практической конференции (4 апреля 2014 г.). Улан-Удэ. 2014. С. 145.

31. Там же.

32. Там же. С. 150.

33. Гурьянов В.К. По Большой, Большой - Николаевской. Улан-Удэ. 1998. С.76-78.

34. ГАРБ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 110. Л. 52-52 об.

35. Там же.

36. Гурьянов В.К. Указ. соч.

37. ГАРБ. Ф. 478. Оп. 1. Д. 5. Л. 279.

38. Там же. Д. 6. Л. 1.

39. Болонев Ф.Ф. Пахари и Ратники русских волостей Западного Забайкалья в XIX - начале XX века. Новосибирск. 2005. С. 51, 53.

40. Там же. С. 53.

41. Там же. С. 102.

42. Старообрядцы, создавшие Россию не смотря на репрессии, относились всегда к Родине как к матери, но царей Романовых за предательство отеческой веры и их политику гонений и преследований людей старой православной веры семейские не любили. Последнего царя Николая II могли уважать и любить, так как он даровал свободу вероисповедования.

43. «Раненый солдат, вернувшийся из Мукдена, верно передает настроение русских солдат и отмечает неплохую службу интендантства, которое в этой войне хорошо справлялось с обеспечением русской армии питанием, одеждой, обувью». См.: Болонев Ф.Ф. Указ. соч. С.53. В «Русском Инвалиде» П.Н. Краснов писал: «Всё было сделано для тела солдата и ничего для души». Цит. по Ольденбург С.С. «Царствование императора Николая II». М. 1992. С. 254.»

44. Болонев Ф.Ф. Указ. соч. С. 41.

45. Там же.

46. Газета семейских Бурятии «Истоки Руси». 2009. №4 Апрель. С. 3.

47. Петров С.П. Старая православная вера за Байкал-морем. Епископ Афанасий Тарбагатайский, Иркутско-Амурский и всего Дальнего Востока. Улан-Удэ. 2013. С. 267.

48. Костров А.В. Старообрядчество Байкальской Сибири в «переходный» период отечественной истории (1905-1930-е гг.). Иркутск. 2010. С. 243-244.

С.П. Петров.